Стихи

Памятка читателю


Перед тем, как прочитать всё, что написано в этой бессмертной тетради, подумай: сможешь ли ты по достоинству оценить всю гениальность и бесценность изложенного здесь материала? Если нет, то немедленно закрой тетрадку и положи где лежало, блин! На фиг!

Детям, инвалидам, а так же нервным и беременным женщинам читать не рекомендуется. Остальной части человечества строго противопоказано. Животных не допускать ближе, чем на 3 (три) метра, беречь от огня, не давать детям, хранить при температуре от 0°С и выше.

Критика принимается только положительная. Поздравления и подарки передавать лично в руки. Отрицательную критику просьба оставлять при себе, дабы не травмировать автора своими глупыми понятиями о стихах и о поэзии в целом.

Ро.К.


* * *

Они меряют звёзды стотонным столбом,
Раскрывая убожество новых глубин.
Их глаза заполняются сонным песком.
Их сознание греет живой кокаин.

Раскрывая привычным движением рук
Золотые ворота холодных сердец,
Они молча хранят свой простуженный звук,
И, покуда расплавленный будет свинец,

Они будут молчать и привычным гвоздём
Будут рвать свою плоть и кидать в облака
Свои рты и медали, но злой чернозём
Поглотит их обрывки, как камень – река.

Стопроцентным прицелом в живую мишень
Ваших милых подруг, ваших ласковых дам
Сквозь оптический жир инфракрасных лучей
Они смотрят, и, если вы всё ещё там,

Спрячьтесь в тень или рыбой ложитесь на дно –
Может быть, вы спасёте свой пафосный зад.
А луна сыпет свет в смотровое стекло.
Все мосты сожжены, нет дороги назад.

17. 05. 1996.

Глубоко-философское
размышление о жизни


Странно!
Жизнь – глубокая рана!
Все шаманы?
- Нет, мы широкие реки,
Мы вытекаем в уставшие веки,
Оставляя на лицах следы.
- Может быть, вы коты?
- А ты?
- Я огонь, я сжигаю бумагу.
А из чайника влага
Кап-кап.
Скоро ночь, не испачкать бы лап.
Льётся жёлтый песок из стакана,
Странно!
Жизнь – белая ванна!
Кто-то вымазал небо сладким,
Кто-то в небе разгладил складки.
Утомительная работа
С небом играть в прятки.
Завтра опять суббота.
Блядки!
Не спугнуть бы зелёных листьев засаленным рукавом.
Не испачкать бы гуталином или сном.
Льются сны молоком из крана.
Странно!
Жизнь – сметана!
А над сметаною мило
Мерцают ночные светила.
Колючие, как старушки.
Копающие могилы.
Антенно-образными пальцами цепляются за карниз.
И вниз! Вниз! Вниз!
Колбасоподобные змеи парят в облаках,
А солнце лягушкой сидит на руках
Плюясь раскалённой лавой
Не омрачённое славой,
А напротив, терпящее крах.
Оно не прощает обмана.
Странно!
Жизнь – небесная манна!
Мы, наверное, рано?
Что вы, уже зима!
Время сходит с ума.
Травы подались в спячку,
Улицы и дома
Продали всё тепло.
Видно, и впрямь зима.
Намело.
Греться! Скорей в карманы!
Странно!
Жизнь – стюардессапоименижанна!

20. 05. 1996.

* * *

Когда небо падает на землю,
Люди начинают считать себя
Богами.
(мораль)

* * *

Дождь идёт третий день,
так хочется света.
Видимо, небо, не выдержав,
треснуло где-то.

Мокрые люди слоняются взад и вперёд
под холодным дождём.
Я уже видел всё это во сне,
или это казалось мне сном.

Твой хрустальный сверкающий мир
оказался стеклянным,
Он разбился на сотни осколков
так быстро и странно.

И, пытаясь собрать все осколки,
ты только руки порезала в кровь,
И что мне до вашей любви,
я знаю, сколько стоит ваша любовь.

Опавшие листья липнут к ботинкам,
стало быть, скоро зима.
А жизнь всего одна, но и она
так бесконечно глупа.

А небо такое большое – забирай хоть всё,
да ни кто не берёт.
Ах, если бы знать наперёд,
что оно не умрёт.

Чай

Посвящается всем
глухонемым людям
планеты.

Утренний чай.
Всё так плавно и тихо.
Ветер струится в раскрытые
форточек рты.
Мы восседаем за белым столом
Молчаливо и чинно.
Сквозь ароматные чая пары
проявляешься ты.
А между мной и тобой
Непреступной стеной алюминиевый
чайник.
Плоскость стола так ничтожно мала
по сравнению с ним.
Взгляд устремлён в горизонт.
Тишина. Сахар тает.
Мысли, одна за другой протекают
во мне, как далёкий
Гольфстрим.
Ложкой серебряной медленно
чай ты мешаешь.
Третьи сутки уже на исходе,
а ты всё молчишь.
Ах, наверное, всё-таки
ты меня не понимаешь.
Что же, будем пить чай,
раз ты не говоришь.

The СТИХ.

Она ведь даже не любила
Смотреть на яркие светила,
Но всё меняется на свете,
Теперь она над нами светит.

The END.



* * *

Под мраморным сияньем звёзд
Одна, и мир тобой не понят.
Твои глаза, твои ладони
Ещё не высохли от слёз.
Ты движешься как будто вскользь,
Как спирт в сверкающем стакане.
В бетонном города капкане
Ты поймана. И ты всерьёз
Уже не хочешь видеть дома.
Весь город твой, и ты одна.
А там лишь небо из окна,
Всё так до тошноты знакомо.
И только жёлтая луна,
Вводящая весь город в кому,
Плюётся ядом. А с утра
Ты всё равно приходишь к дому.


Лирический цикл
бытовых моментов

№1
...И даже не помыв посуду
Ни за собою, ни за мной,
Ты завалилась спать, паскуда,
А утром ты ушла домой…

№2
…И даже не помыв посуду,
Оделась и ушла домой.
Я тоже мыть её не буду.
Сегодня, сука, выходной…

№3
…И даже не помыв посуду,
Ты вскрыла вены и, упав,
Сказала: «Милый, надо будет
отмыть от крови этот шкаф…»

№4
…И даже не помыв посуду,
Не подметя и не убрав,
Не подходи ко мне, зануда.
Тот, кто сильнее, – тот и прав…

* * *

Я пытался стать небом,
Но стал похожим на дым.
Моё время в два раза быстрей.
Я умру молодым.

Только мне всё равно,
Я не хочу быть другим.
И пока есть в стаканах вино,
Я летаю над ним.


S. O. S.

(Сильно Охота Спать)
Ночь. 3 часа 21 мин.


* * *
Как много света было в моём доме,
Но ты предпочитаешь темноту.
Живёшь на ощупь в бесконечной коме.
Ну что ж, живи, как хочешь.
Я уйду.

* * *
Живя у Вечности в кармане,
Я сдох и превратился в шлак.
А в остальном, прекрасная Маркиза,
Вы не поймите плохо, всё ништяк.

* * *

С. В.

Суббота, я один совсем.
Июнь за шторой бьётся,
Напиться бы, да только с кем?
А одному не пьётся!
Ты где-то далеко опять.
Так и не позвонила.
Я тупо жду, поры бы спать,
Я тупо жду, пора бы спать,
Я тупо жду, я тупо жду,
Я жду! Я жду! Я жду!
А ты, наверное, забыла!

7 июня 1997 г.

* * *

Я стоял и смотрел,
как небо плюётся дождём,
Как ветер срывает с крыш
пожелтевшие сны.
Здесь каждый имеет
свой собственный дом,
И каждый способен
дожить до весны.
Ах, если бы знать,
что такое весна…
Я мог бы стараться
всё делать как вы,
Я мог бы пытаться
быть похожим на вас,
Но меня так тошнит
от всех ваших мыслей
И ваших нелепейших
фраз.
Я мок под дождём,
удивляясь беззвучности слов,
И мысли мои были так
похожи на птиц.
Я верил, что между
блядей и козлов
Есть ещё место
для прочных основ,
На которых я выстрою
собственный мир
Из ваших каменных лиц.

Мне нужно так много,
я очень хотел бы узнать,
Что было в твоей голове,
когда ты легла спать.
Мне хотелось бы видеть
все твои сны,
Чтобы знать наперёд
все мотивы войны.
Мне хотелось бы, чтобы
твои города
Никогда не были сожжены.


Изумруд


Отражаясь в стёклах зеркал,
Грациозною королевой
Ты входишь в янтарный зал,
И звёзды падают с неба.

Гости уже собрались,
В хрустальных бокалах вино,
Но среди одинаковых лиц
Ты вдруг замечаешь одно.

Оркестр играет вальс,
Мужчины курят гашиш,
А Вы, уединяясь,
Сидите. И ты молчишь.

Он тихо шепчет: «Я знаю,
Мы все состоим из огня,
И если бы не было рая,
То ад бы не принял меня».

Он что-то кладёт в твою руку:
«Королева, все скоро умрут,
Но это не повод для скуки.
Возьмите мой изумруд.

В нём запаяно море
И часть моего огня.
Королева, я знаю, горе
Обойдёт стороною тебя.

Но когда тебе станет плохо,
Все слуги твои умрут,
Будет страшно и одиноко,
Взгляни на мой изумруд.

Ты увидишь, как выльется море
И тепло моего огня.
И даже, может быть, вскоре,
Королева, ты вспомнишь меня».


Солнце


Ты помнишь солнце, позабытое тобою
В замёрзшей луже у подъезда моего.
Оно со льдом растаяло весною,
И не осталось, право, ничего.

Зато остался я! Таким как был!
И, слава Богу, стать другим не удалось.
И что теперь мне до растаявших светил,
Мы будем жить как жили, только врозь.


Комментарий к выше написанному

– А был ли мир,
Коль солнце было в луже?
– Не знаю.
Я всю зиму был простужен.
– До Вас,
Мой милый друг, мне дела нету!
Эй!
Кто последний в очередь за светом?


Женщинам

(к слабонервным и беременным
просьба не читать)


Вы – кучка глупых, мерзких, подлых, злых блядей,
А ваши души – словно мусорные баки.
А я, чем больше узнаю людей,
Тем больше почему-то мне нравятся собаки.


На смерть детства


Холодным дулом время смотрит в спину
И ждёт момента, чтоб нажать на свой курок.
А помнишь, брат? То время – как картина,
И был весь мир почти у наших ног.

Когда ходили мы по лезвию ножа,
Но были в кайф глубокие порезы.
В экстазе билась томная душа,
Распоротая холодом железа.

А время двигалось наверно по привычке,
Навеки заточённое в часах.
Мы постигали авангард потухших спичек
В подъездах, на прыщавых потолках.



* * *

Как много нам мгновений чудных
Готовит кто-то где-то там…

Готовит кто-то где-то там
Нам много всякого чего-то…

Нам каждый всякий с кем-то здесь
Готовит что-то из оттуда…

Оттуда кто-то к нам сюда
Принёс, что приготовил с кем-то…


Звезда


Ты звездою светилась в пустых небесах
Моего бесполезного существованья.
Я оказался бельмом в потускневших глазах,
Постигал бесконечную нить ожиданья.

Ты погасла, и свет твой забыла земля,
Завернувшись в тулуп безнадёжных снегов.
Ты летела во тьму, о пощаде моля.
Я поймал тебя сетью бездарных стихов.

И теперь ты живёшь у меня в специальной коробке,
Но не та ты уже, ты не способна светить.
И уже не люблю я тебя так же нежно и робко,
И наверно уже никогда не смогу полюбить.


Кате


Мне так противен бытия сюрреализм,
И ты противна. Ну, за что тебя любить?
Лишь глубоко во мне зарытый пацифизм
Мне до сих пор тебя мешает удавить.

Ты, облачившись в простыню бездумных слов,
Вонзающихся в спину как ножи,
Смогла укрыть своё звериное лицо
И полное отсутствие души.

Но всё паскудство твоих жизненных грехов,
Всю пошлость мыслей, всю бессмысленность идей,
Всю мерзость и ничтожество мозгов
Тебе не скрыть за маскою твоей.

И, осознав, что жизнь завершена,
Ты, даже умирая, будешь лгать,
Что ты и только ты, всего одна,
Ни в чём не виновата, твою мать!


Корм для травы

Поэма в трёх частях


– I –

Пусть кончится небо, пусть высохнет время,
Когда мы зароемся в мрак катакомб.
И пусть вымирает безумное племя
От едкого запаха праздничных бомб.

Когда мы проснёмся, уже будет лето.
Срастутся миры в прокажённый комок.
И краем зрачка мы почувствуем это,
Стоя у начала великих дорог.

Мы сделаем небо пристанищем бесов,
А медные струны – пристанищем рук.
И всю информацию ваших ликбезов
Заменим объятьями падших подруг.

Мы заново слепим подобие жизни
Из цивилизации мёртвых коров,
Чьи стрёмные дети в разгар катаклизмов
Копают канавы для белых ветров.

А белые ветры ломают деревья,
И сыпется осень с их тонких ветвей,
И дети коровьи находят спасенье
В листве, пропитавшейся ядом корней.

Костлявые пальцы царапают стёкла,
Что тайно хранят содержание снов.
Закончился ветер, а небо промокло,
Смолою налипло на стенки миров.

Продажные девочки в поисках кайфа
В томительных масках убитых зверей
Залепят смолой свои лица и майки
И спрячут останки за пазуху дней.

- II -


Зачем ты проснулась, ведь я уже умер,
Я стлел, как окурки твоих сигарет.
Я сделался пеплом, и белые ветры
Меня раскидали на поле побед.

Я сделался пылью, осевшей на поле
И после дождя превратившейся в грязь.
Налип на ботинках и бешеной болью
Повис на зубах, беспредельно крошась.

Эй вы, бурлаки, утопившие солнце!
Напрасно вы ждёте прихода тепла.
Угасло создание жёлтых японцев.
Лишь чёрную воду ласкает луна.

Раздайте патроны, мы будем сражаться,
И пусть наши руки дрожат на ветру,
Пусть тропы, как тени, на землю ложатся,
И жизнь, как вода, вытекает в дыру.

О, подлые Боги, верните нам лето,
Мы сделаем жизнь продолжением сна.
Но всё хорошо только там, где нас нету,
А там, где мы есть, – непременно война.


- III -


Ах, как хорошо быть прозрачным и скользким,
Как серая масса натужных мозгов.
И мир собирать по кусочкам и долькам
Из хрупкой мозаики городов.

Как здорово пепел развеять по ветру,
Особенно пепел своей головы.
Он взмоется ввысь и притянется к свету,
Но он никогда не вернётся, увы.

Я жду, постигая искусство быть мёртвым,
Я жду ваших пальцев, но где же вы, где?
Среди перегноя, дерьма и помёта
Я движусь навстречу последней звезде.

Я танком ползу по законам природы,
Давя по дороге идеи врагов,
И тучные дамы не нашей породы
Плюются мне в спину кусками зубов.

Их руки дрожат в ожидании жертвы,
А чёрные ямы их бешеных глаз
Вгрызаются в тело, сжирая все недра,
И лезвием режут натужный каркас.

О, мерзкие женщины, подлые змеи!
Я верю, когда-то уйдёте и вы.
И ваше безумное алчное племя
Окажется кормом для чистой травы.



* * *

Ах, как хочется тело любимой
Перочинным ножом полоснуть.
Всё равно уже вечер галимый,
И, наверное, не уснуть.
Всё равно денег нет, и не будет,
Всё равно уже лето прошло.
Даже люди как будто не люди,
А одно, извините, говно.
Скоро ночь, уже лужи остыли,
Завтра снова с рассветом вставать.
Всё любимая, хватит, пожили!..
Уж поры бы тебе понимать!


Самоубийство


Холодный ветер вспарывает день,
Как будто бритва вспарывает вены,
А ты одна, подсевши на измену,
Сидишь, разгадывая призрачную тень.

Твоё сознанье близится к разгадке.
Разжёвывая сгусток белых снов,
Ты ищешь место, где закопана любовь,
С которой так давно играешь в прятки.

Но не найти её, она подобна птице.
Ты только потеряешь всё, что есть.
Не лучше ли тебе остаться здесь
И в твёрдый грунт от злобных глаз зарыться.

Не лучше ль испариться и взлететь
И в облаках водою притвориться,
А после вниз стремительно политься,
Разрушив мир, и подло уцелеть.

Но что-то рвётся изнутри на волю
И бьётся в грудь. Наверное, душа.
Она живая, ей так хочется дышать,
Она не выдержала бесконечной боли.

И, задыхаясь, бьётся, дребезжа,
В застенках тела твоего, подобно моли.
И только лезвие холодного ножа
Поможет выйти ей…
Вот чёрт! Напиться что ли?


* * *

Над землёю городов трубы,
А над трубами небес лужа,
А чуть ниже, в глубине, трупы,
А чуть выше, в облаках, души.

Я бы встал, да в голове пуля.
Стало быть, ошибся я мастью.
А в кармане коробок дури,
А в кармане коробок счастья.

Вроде мёртвый и в конец рваный.
И в груди уже совсем пусто.
Я почти на небесах, странно,
Умирать впервые так грустно.


* * *

Я плачу, сдержаться не в силах,
Валяясь на мягком диване.
Ты была так мила и красива,
А сегодня повесилась в ванне.


* * *

Как бесконечно хочется порою
Простому работяге-мужику
(Так, для себя, а не для звания героя),
Как муха, походить по потолку.


* * *

Забравшись в тёплую постель,
Я сплю. А за окном апрель.
Я так приход весны люблю,
А сейчас мне по фигу, я сплю.


* * *

Между зимой и летом
Весна пневматическим пистолетом
Вышибает мозги, направо, налево.
Каждая женщина – королева.

Каждая юбка – пристань сознания.
Женщин глаза на озера похожи.
Что я гоню? Одно название!
Сиськи, ноги, жопы да рожи!


Зимнее!


Сколько еще в кухне сонной
лета ждать, маяться холодом?
Сидеть в промерзшей насквозь уборной,
хмелем себя опьянять и солодом.
Сколько веков до весны осталось?
Лежу в кровати, ничего не делаю.
Тысячу лет ничего не писалось.
Все ожидаю горячку белую!
Все ожидаю друзей с водкою,
Может придет кто, бухнем малость.
А в прогнозах опять сводки:
минус 20! Опять не писалось!


* * *

черным месяцем
белым аистом
рыскал среди ветров
маялся
глаза слиплись
брови выжжены
одни спились
другие обижены
пеплом бы покрыть
дороги-радуги
да те кто дОроги
не встают на ноги
а за заборами реки молока
да затоптали весь кисель сапогами
закидали говном облака
плохо что ли было с чистыми облаками


Факты


Я знаю тех богов, что правят миром.
Они приходят каждый день ко мне домой.
Приносят пиво, и беседуют со мной,
И говорят, что душно, мол, в квартирах.
А разница меж нами лишь в мундирах,
И в том, что им не холодно зимой.

Мой мир так хрупок, беззащитен и непрочен,
Что можно, рукавом слегка задев,
Его разрушить, даже не узрев,
Что ваш рукав как лезвие отточен.
Попробуй сам остаться непорочен
В кругу бескрайно похотливых дев.

Мы все похожи как погоны генералов,
Мы одинаковы, как лица королей.
Листами отрывных календарей
Летим мы вниз. И нас давно б не стало,
Когда б не звуки праздничного бала,
Что тянут вверх нас красотой своей.

Перегнивая в мраке и безумье,
Среди блядей, козлов и мудаков
Давно забыли, что на свете есть любовь.
Она не исчисляется ни в сумме,
Ни в литрах, градусах и даже от раздумий
Она, порой, бывает далеко.

А здесь зима, так холодно и гадко.
И жизнь опять не стоит ничего.
Ах, спрятаться б в нору, но от кого?
К чему все эти пафосные прятки?
Узнать бы только Божии повадки,
Поймать бы, да и задушить его.

Я снова просыпаюсь среди ночи.
Вокруг светло от снега за окном.
Когда ж растает это белое говно?
Я скоро двинусь, нету больше мочи.
А где-то далеко есть город Сочи!
Эх, были б деньги, съехал бы давно.


* * *

Ждите меня!
Осталась тысяча лет.
Я вернусь, если будет весна.
Я очнусь ото сна, я увижу ваш свет.
Я почувствую ваше дыханье,
Услышу ваш шепот.
Соберу ваши слезы в ладошку,
Смешаю с янтарным вином.
Будем пить! Чу! Открылось окошко.
Это кошка!
Хрустальная кошка!
Полетела купить сигарет.
Я вернусь, принесу вам конфет.
Я вернусь через тысячу слов.
Я вернусь. Я и мой пистолет.
И мы будем творить любовь.


Встреча


Яблочной кровью забрызганный,
Снегом скрипя под подошвами,
В шапке и шубе изысканной,
С рожей слегка перекошенной,
Нес он пакет с донесением
Сквозь одинокие улицы.
Вдруг он увидел Есенина.
Дальше пока не рифмуется.


Встреча № 2


Тению неброской
Темным переулком
Шел Иосиф Бродский,
Нес под мышкой булку.

А на встречу с банкой,
Вставив в уши вату,
Видимо, на пьянку
Шел Сергей Довлатов.

Перпендикулярно,
Вечное посеяв,
На вокзал стремился
Веня Ерофеев.

А немного сзади
Замкнут и надменен
На Тибетском ламе
Ехал В.Пелевин.

А через дорогу
С сумкою дензнаков
Шел в свою берлогу
Михаил Булгаков,

Даже не заметив,
Как чуть-чуть поодаль,
Обгоняя ветер,
Мчится Н.В.Гоголь

И плюя на это,
И дыша в стакан,
Стоя у клозета,
Пил Борис Виан.


* * *

Поменяться головой с кем-нибудь
И не помнить себя от радости.
Может, в этой голове мыслей – жуть,
А в моей – всё какие-то гадости.

Может, в этой голове суть одна
И все мысли, может, в ней ценные.
А моей голове грош – цена,
Разве только биться об стену ей.

Может, эта голова умная,
Может, видела она многое.
А моя-то висит, бездумная,
Да к тому же снаружи убогая.


* * *

Я так устал от этих дней,
От серой глупости стихов,
От песен, книжек и друзей
И от отсутствия врагов.

От суеты мирских забот,
От разговоров о войне.
От мыслей, что любимый кот
Уже в конец противен мне.

Я так устал от этих лиц,
Что каждый день передо мной
От неисписанных страниц,
От глупых женщин, Боже мой.

От бестолковости идей,
От денег, коих вечно нет,
От пива, слов и от блядей
Заполонивших белый свет.

Я так устал от серых снов
С полуночи и до восьми,
От пидорасов и козлов,
От Бога, чёрт его возьми.


* * *

Срывая афиши, царапая лица
Когтями стрелок часов,
Летят безудержно дней страницы,
Обрывочками стихов.

Но только кому всё это нужно?
Кто всё это будет читать?
Оставьте меня я и так контужен
Бесполезностью. Вашу мать!

Я не пойму чем прекрасен был Пушкин
Может быть он из богов?
Или народ наш настолько опухший?
Чем хуже, скажите, Краснов?


* * *

Ты можешь считать себя богом,
А существование - сном.
Ты можешь нравится многим,
Но ты козёл и ты будешь козлом!

Ты можешь быть неподвластен
Всеобщим законам любви,
Но, когда ты плывёшь по течению времени
Тонут твои корабли.

Твой мир - сумасшедший театр,
А ты декорация в нём.
Но нету актёров в твоих коридорах
Всё умерло в мире твоём.


* * *

Осень


Тошнит природу! Под свинцовым небом
Деревьев прокажённые скелеты.
Смешалась под ногами грязь со снегом,
А ведь ещё недавно было лето.

Зарылось с головою солнце в тучи
И в дебрях непролазно тихо тлеет.
Кто говорил, что завтра будет лучше,
Что будет тише, ярче и теплее?

Кто говорил, что не подохнут листья,
Что небо никогда не помутнеет,
Что бесконечно дождь не будет литься?
Пусть скажет он, кто нас теперь согреет.

Я ненавижу осень! Грязь и лужи
И режет ветер лезвием дождя
Мои глаза. И снова я простужен
Увязнув в паутине ноября.


* * *

Зима


Мой старый слуга был последним,
Кто знал, что такое зима.
Но он рано сошёл с ума
И единственный мой наследник
Новорождённое лето.
Но оно заблудилось где-то.
И в чьих-то чужих городах
Живёт наш источник света,
А в наших лишь холод и страх
Слуга был одним из лучших,
Но что он мог предпринять?
Он тщетно пытался понять
Кто зиму на мир нахлобучил
.Он мог месяцами стоять
И нервно сознание мучить.
Но тоже не смог объять
Разумом бесконечность.
Его мысли впивались в вечность
И ему не давали спать.
И он лишился покоя
Он чувствовал - скоро зима
Он знал, что это такое.
И что-то совсем не живое
Входило в наши дома.
Лёд битыми зеркалами
Впивался в ступни и ел.
И мир стал похожим на мел
Утоптанный сапогами.
А помнишь, когда-то он был цел,
Он был разноцветным и тёплым
И льда перемёрзшие стёкла
Не ранили наших тел.
Мы таяли в лунном танце
Забыв все на свете слова.
И в волнах радиостаций
Мы не утонули едва.
А нынче жестоко и страшно,
Кровь, превращая в ртуть
Налипла белая муть
На крыши домов и башен.
О, мой сумасшедший слуга,
Теперь ты уже бесполезен
Зима разбросала снега
И убила тепло твоих песен
Она как зловонная плесень
Покрыла собою траву,
Но, слуга, если я не умру
Мы встретимся. Мир так тесен.
И мы разожжём огни,
Мы лёд превратим в моря.
Слуга, мы с тобой одни
Задушим мутант января.


* * *

Кругом враги и спичек даже нету
Чтобы поджечь весь этот бренный мир
Как долго к нам идёт сиянье света
От звёзд угасших в ямах чёрных дыр.


* * *

Вобла


Глазами полными отчаянья и боли
Смотрела вобла на меня лежа на столе
Не думала она будучи жива,
Что умертвив её мы будем пить с ней пиво.

Тогда она была живою рыбой
Блестящей, толстой, скользкой и красивой
Но заглотив червячную наживку
Обречена она была на пивопивку.


* * *

Ночь


Окутав электричеством квартиру,
Гоня придурковатых кошек прочь
Откроем окна профильтрованного мира
И залпами орудий встретим ночь.

Она придёт, посыпав пеплом веки.
Колючей проволокой миллионных звёзд
Глаза завяжет, вскроет вены - реки
И ляжет на щеках росою слёз.

Зальёт чернилами всё небо без остатка,
А мы, глотая жадно темноту
Не замечаем яда, всё так гладко.
По небу, как по мартовскому льду,

Но тонок лёд, боюсь, не вышло б хуже
В кармане звёзды жалобно скулят.
Луна сверкает мраморною лужей
А где-то там за тучей боги спят.


* * *

Наташе из Питера


Ты знаешь, я тебя почти не помню
Так мало времени прошло, но память - труп.
Я позабыл твой взгляд, твой голос томный,
Цвет твоих глаз и привкус твоих губ.

И где-то там, за сотни километров
Ты тоже обо мне не видишь снов
Меня забыла ты и лишь холодным ветром
Витает в воздухе - всё это не любовь!


* * *


Алмазы глаз твоих и золото волос
Я вижу в отраженье чашки с чаем.
Я одинок, я безнадёжно таю
И превращаясь в капли горьких слёз
Я липкий чай собою разбавляю.
А может быть всё это не всерьёз?
Но, видит Бог, я правда умираю,
А ты живёшь и лепестками роз
Усыпан путь твой в праздничное завтра
А я на кухне одинокий завтрак
Сопровождаю дымом папирос.

Ты жжешь мосты, ты жадно рвёшь дороги
Зарывшись ночью в серых облаках.
Я знаю, нашим миром правят Боги,
Но мой отдельный мир в твоих руках.
Всё так легко и бесконечно сложно.
И ты, наверно, не узнаешь никогда,
Что средь ресниц твоих, застрявши безнадёжно
Висит и плачет одинокая звезда.


* * *


Давно все динозавры передохли
Устав от изобилия жиреть.
Их тушки стлели, их тела усохли
И некому их было пожалеть.

* * *


Я гений! Да, я гений ну и что же?
Он тоже гений. И вон тот с худым лицом
И этот, с потной неумытой рожей
И тот со шприцем, этот с топором.

И тот, что ездит в белом "Мерседесе"
Весь в золоте и красном пиджаке.
Он тоже гений. Он один за месяц
Построил замок прямо на реке.

И этот со стаканом тоже гений.
Он пьёт уже четвёртый год подряд.
Уже протёрлись брюки на коленях
И помутнён его прозрачный взгляд.

Здесь каждый гений, где бы ты не плюнул
Эй! Кто не гений здесь? Молчанье! Тишина!
Как скучно! Хоть бы кто чего придумал.
Эй! Я единственный дурак в тебе страна!


* * *


Палочки, Полочки, пельмешки,
Заколочки, закорючки,
Гвоздики, Рученьки, Ноженьки,
Чтоб вы подохли все
Гады ползучие!!!!!!


* * *


В защиту падших женщин.


Когда измученный судьбою
Я в грязь ударился лицом,
Там что-то ласково - живое
Меня окутало кольцом.

Оно поцеловало в губы
И нежно облизало нос
И отдало мне свою шубу,
Чтоб я зимою не замёрз.

Оно так крепко обнимало
И не хотело отпустить,
И мне уже казаться стало,
Сто начал я его любить.

Тысячелетия стояли
Мы в неподвижности такой.
Над нами звёздочки сияли
И ветерок шуршал травой.

Всё было так легко и плавно
И было глубоко плевать,
Что Гед-то есть над нами главный,
Который может всё отнять.

Мы возвышались над вселенной
И время умирать прошло
Мы были целим и нетленным
Мы были вечностью и сном.

И нам не нужно было света
Мы сами излучали свет.
Мы обмотались нитью ветра
Накрыв собой тела планет.

Мы трогали руками звёзды
Паря над синей пустотой.
Всё было так предельно просто
И бесконечно. Боже мой!

И я тогда подумал, плавно
От неба отсоединясь:
"Порой бывает очень славно
Залезть лицом в такую грязь"